| Rountgen | Дата: Понедельник, 07.11.2011, 18:02 | Сообщение # 1 |
Статус: 
|
| Ночь - самое страшное время в Чернобыльской Зоне Отчуждения, которое смог придумать Саша Хедгар, совершая свои обходы по окрестностям города Электриков, заброшенного с четверть века тому назад. Его не волновала плоть, кровь, чувства – он был духом. Духом Чернобыля. Судьба его оборвалась ещё до того, как появился Чернобыль – 3, оборудованный передовой станцией военных. Городок находился на Юго-восток между Янтарём и Милитари. Непреодолимые стены из проволки, по которым «шатко и непринуждённо прогуливались» 220 В, ожидая быструю смерть любого нарушителя, что покусится на безопасность контингента войск ООН. Чернобыль был нашим первым пристанищем за военную карьеру. Это как из грязи в князи. Защита Чернобыля на тот момент была самая оплачиваемая должность во всей Советской республике. Мы просто теряли головы от мысли, что по приезду домой сможет «зажить по-человечески». И никто, ни в один момент даже не предполагал об опасности, что вскроется со дна радиационного озера, и «захлестнет» наши судьбы жизни. Все мы не знали, что это будет нашим последним днём.
По обыкновению, утро было лучистым. На что Чернобыльская Зона и тратила усилия, так это на поражение озонового слоя, дабы увеличить поток радиации, подкрепляющийся чистыми солнечными лучами. Над горизонтом синим сиянием Луна попрощалась со всеми обитателями, уснув для нас уже неприкаянным сном. Лёгкий ветерок потрепал крону массивного дуба, который уже покрывался несмываемым слоев «розовой радиации». Вороны, будто предвещая что-то очень опасное, летели стаями в сторону Свалки, и лишь часть смельчаков осталась. Можно было услышать, как замирает лес. И затихает поле. Но военным нет дела до природных катаклизмов. За эту оплошность, скорее всего, нас и покарали …
- Эх, как же хорошо – крикнул, потягиваясь, Лейтенант Титов. Это был чудесный человек. Несмотря на своё звание, он жил по законам казармы, а не старлеев, коим он должен был стать через месяц. Для него здоровье своих подчинённых было на много важнее любого приказа. За это все его любили и уважали. Да и он сам как бы показывал своим товарищам лейтенантам, что не надо быть такими «черствыми» по отношению к подчинённым – Солдаты, построение! Встаём, солнце не зря светит – надо использовать это время.
Наша рота была похожа на кучку зомби из малобюджетного короткометражного фильма, которые работали без грима, пользовавшиеся лишь своим «чертовским» обаянием. Я, Пашка Лучерогов и Игорь Родинов, были что-то наподобие отличников «строевого построения». Но приоритетов к обучению в Чернобыле у нас не было. Я хотел стать провайдером, по тому времени очень редкая, и от этого хорошо оплачиваемая работка. А мои товарищи мечтали переехать в Италию, и вступить в их войска. Не знаю, к чему такая, а главное – как им пришла такая идея, мне не было известно. Да и как-то времени на допросы сослуживцев, у которых и своих проблем хватало с головой, у меня времени не было, как и желания, да и выглядело это как-то «не по-уставному». И мало-помалу, вся рота зомби и вампиров встала в ширенгу.
- Итак, бойцы, сегодня мы учимся действовать в случае возникновения «радиационного фона». Трое солдат, выйти на раз-два! – вышли мы втроём, по обычаю – Итак, товарищи, на вас ложится ответственная работа – вам нужно снарядить отряд противогазами и дозиметрами. Всё снаряжение находится в каптёрке. Бегом, марш! – У Титова была такая особенность – при разговоре он тряс челюстью, как будто имел небольшое заикание. Иногда, это выглядело очень смешно. Но никто не смеялся, всё же «свой» человек, а это уже знак неуважения. Да и если кто-то бы посмел, мы бы его потом «любезно научили» находиться в нашем обществе. Если считать по времени, такие учения занимали полдня, но после можно посидеть на КПП, последить сталкеров с вышки, или, же, немного выпить. За городком был лесок, в котором, поговаривают, жили какие-то неведомы зверюшки, готовые любого из нас на десерт своим соплеменникам без капли совести скормить, а косточками в зубах поковыряться. И не почувствовать ни грамма сомнений в сделанном. Но верить байкам, сами понимаете, делать мы не могли, ибо устав не позволял. Там-то мы обычно и проводили учения по «радиационному фону». Опасность была всегда, это же Чернобыль, но на КПП за нами, на всякий случай, следили наши снайперы и пулемётчики, которые нас в обиду какой-нибудь «сталкерской байке» не дадут. Но, как говорится: «Голодное брюхо к учению глухо», потому мы всей ротой отправились в столовку. Если рассматривать план городка, то казарма находилась на севере, а столовая на северо-западе примерно метрах в двухстах. Так что проголодаться за такое небольшое, по сути, время мы не могли. Да и кормили нас до отвала, что остатков набирался целый мусорный пакет. Обычно, повара скармливали его офицерским овчаркам, которых здесь проживало не мало. Штук с тридцать есть. Но не об этом дело. По приходу мы лицезрели генерала Отрошова. Его приезд можно было считать праздником, а лицезрение – счастьем, ибо он спонсирует нашу роту на всякие «чернобыльские безделушки» типа детекторов аномалий, счетчика Гейгера и тому подобную ахинею, что большинство срочников продавали на более полезные для них вещи – водку, или патроны для оружия. Теперь будет о чём поговорить за приёмом пищи. Но, как вы понимаете, усадить роту из 30 человек в довольно небольшом помещении, да и ещё как-то выделить места офицерам, было проблематичностью и обыденностью каждого дня. В первый месяц службы ели стоя. Да, и это не смотря на добряка-лейтенанта. Просто так было удобнее. Опять-таки, по мнению старших офицеров. Со временем, эта «дедовщина» прошла, а нам завезли новые стулья, столы, и посуду для приготовления каши.
В столовую влетел товарищ ефрейтор, с выпученными на выкат глазами и дыханием, темп которого был бешеным. По внешнему виду так и хотелось спросить: «Что горит?». Но, как поле мы знали, всё было намного ужаснее.
- Что случилось? – спросил его Титов.
- Мммутантыы … бегггутт! – От страха с заиканием произнёс ефрейтор, и убежал куда-то на улицу. Но не это было важно, а то, что имел в виде своих слов солдат. Через мгновение заревела сирена, оповещающая опасность.
- Солдаты, за вооружением! – только и успел крикнуть товарищ лейтенант, но ведь мы не глупцы, и уже давно бежали с крыльца. На такое мы не могли рассчитывать опять-таки из-за своей неопытности. Слишком зелёными мы были. И это не смотря на год службы в армии. В тот момент я отчётливо запомнил то, что помогло мне продержаться на этом свете ещё кое-какое время: «Зона не ожидает нашего хода, все ходы только за ней …». Дежурный по оружейной уже выкидывал Автоматы Калашникова в руки, поскольку времени на стандартное вооружение солдата роты номер два Чернобыльского контингента ООН по защите мира от радиационного распространения опасного вещества Цезий-137 было намного меньше, чем мог себе кто-либо представить на нашем месте. Причина всего балагана, как я потом увидел, был пролом стены и решётки. Кто же был на столько силён, что пробился через 220В, и остался жив. Но, как выяснилось, ООН был не один … Дальше всё было как в тумане. От каптёрки бежали существа, о которых мы даже не знали! Да, Зона была мало изучена. Да, в какой раз мы оказались не подготовленными. Но у нас было «алиби»: начальный справочник срочника службы в Чернобыльской Зоне Отчуждения включал в себя лишь три вида аномалий и состав обмундирования. Поэтому такой ход мы не могли предвидеть. Что было ещё хуже – большинство мутантов не легло и после точных попаданий полного рожка патронов из АК-47. Приказом Титова, Отрошова, и остальных командиров, мы стали отодвигаться к казарме. Сделать это было очень сложно, т.к. невиданным нам вид мутанта мог становиться невидимым, и бегать быстрее остальных мутантов. Теперь, наверное, каждый из нас понял поговорку: «Смерть можно лишь услышать». Поэтому приходилось стрелять «вертушкой», не глядя, что бы ни потерять время. И когда уже казарма была рядом, случилось последнее, что мы запомнили ... Свет, лишь свет. Мы не могли куда-то бежать, поскольку ничего не видели.
- Кх, кх, одеть кхкх, защиту! – Еле проговорил Титов, одевая противогаз. Рота выполнила приказ почти ежесекундно. И все бежали в одну сторону. Удар. Сильный удар заставил половину упасть на колени. Над головой беззвучно бурлил жуткий пепельно-жёлтый водоворот, постепенно сворачиваясь спиралью вокруг ещё не видимого нашими глазами центра, испуганно вскрикнет птица неподалёку, пронзительно скрипнет петлёй ржавый флюгер на крыше казармы, словно приоткрывая дверь для редких, но огромных капель тёплого дождя, пробивавших воображения обычных солдат запахом свежее сколотого камня. А потом наступила невыносимо долгая пауза. Ощущение страха перед неизведанностью пугало, мозг сжимался в размерах, попутно разъедался кислотой ужасно огромной дозы радиационных элементов. И что нам оставалось под конец, так это бежать. Бежать, не оглядываясь по сторонам. Бежать, осознавая ощущение самого главного, способного изменить всю жизнь раз и навсегда. И в данный момент это главное, возникшее на мгновение в центре творящегося на верху хаоса, сквозь который виден чёрный бездонный космос. И бесконечно далёкие, пульсирующие разными цветами звёзды, пугали и настораживали в один и тот же миг, поражая своей индивидуальностью. Единственное, что тебе хочется в этот момент по-настоящему, это разорвать себе грудь руками, вырвать ещё органирующее сердце, и с диким восторженным воплем протянуть его на встречу смерти, избежав мук преисподней. Добежав до казармы половиной состава, поняв, что дальше бежать некуда, наш отряд начал защищать местность, что была дана нам СССР не просто так, нам оставалось отстреливаться, и молиться Богу за наши души. И лишь их способности наших безумных душ к падению на самое дно бездны, где все законы мироздания теряют свой первоначальный смысл, и стремительному взлёту на запредельные высоты, где из рубиновых хвостов сгорающих комет непостижимо сплетается полотно реальностей, помогли пятерым храбрых солдат выжить, укрыться в казарме от посланников Апокалипсиса, кровавой поступью ищущих себе жертву, не разбирающих – кто прав, а кто – нет. Огонь лившихся из стволов автоматов, был сравним лишь с косыми шторами проливных дождей, неизбежно приходя из-за горизонта. Откликаясь на удары падающей гильзы о землю раскатом такого жизненного, но в тоже время опасного, душераздирающего грома, полного криков беспечных душ. По мере своего приближения. Гроза начинает засасывать в себя звуки. Первыми исчезают все звуки присутствия человека, шумы автоматных стволов на войне, гул невидимых мутантов, продирающихся через тучи однотонных зданий. Ты не думаешь о смерти, тебе не ведам страх, сомнение, ты яростно хочешь стать сопричастным окружающему тебя величию, стать частью этой неописуемой силы, созидающей, и уничтожающей миры. Силы, стирающей грань между очевидным, и воображаемом, проявляющейся в сладковатом привкусе сладковатого берёзового сока, и мерцаниях сапфира, сотворённом из капли жирной венозной крови, на которую нет времени насмотреться вдоволь, не поняв сочетании ответственности личного выбора с импульсивным напором наружного мира, как это, самому стать этой силой, пожертвовав своей уникальностью во славу её безумия. Всё остальное так неважно, так незначимо, так оскорбительно нелогично в понимании себя, что порой хочется умереть, не вникая в суть смерти, не заметив каких-то особенностей от обыденной жизни. Мы же пытались доказать обратное. Простреливая периметр, снаряды натыкались на мешковатые тела невидимок. И рушили их пополам. Патроны начинали заканчиваться, и Титов приказал закончить огонь. Наступила тишь. Никто не слышал даже дыхания ближнего. Даже на какой-то момент, по моему телу пробежала дрожь. Небо начало снова светлеть. Но свет стал более сильным и безжалостным. Яркие его лоскутки проходили линиями по нашим глазам, оставляя белый осадок на нашей памяти.
- Товарищ Лейтенант, что будем делать? Ещё одного выброса мы не переживём. – Теперь все понимали, что я сказал. Скорее всего, то, что мы наблюдали и во что мы попали – выброс радиационных аномалий, происходящий повсюду – Даже не знаю, бойцы. Ваши мнения?
- Мне кажется, – Игорь начал свой монолог – нужно пробежать к бункеру, что под столовой, и переждать. Это единственный выход. Иначе умрём.
- Ну, была, не была – крикнул Титов, и мы, пятеркой, последовали до бункера. Брошенные на съедение трупы сослуживцев и мутанты, высматривающие нас своими красными от налитой крови глазами, ушли на второй план. Теперь всё решалось скоростными качествами. Единственный. Кто из нас бегал по утрам, так это Паша. Поэтому он и возглавил наш спринт. Небо тем временем стало собираться в большие кучковатые массы зеленоватого цвета, наводящие мысли о новых пси-ударах. Так он и случилось. Прогремел гром, а вместе с ним и удар. Все мы полегли на асфальт, держась за голову. Ощущение окисления мозга лишь усилилось со временем. Через противогаз было видно, как себя чувствуют остальные бойцы, но по болям можно было догадаться, что им было тоже не сладко. С каждым мгновением двигаться, или обдумать что-либо становилось всё тяжелее. Постепенно, мысли о смерти стали уменьшаться, и буквально через минуту перешли на стадию недоразвитых звуков. По стеклу противогаза потекла небольшая струйка крови. Внутри тела творилось что-то необъяснимое, как будто что-то пыталось выбраться. Постепенно я переставал чувствовать ноги, фаланги пальцев уже не могли чувствовать землю, что лежала подо мной. Последней стадией стала нехватка воздуха. Я снял противогаз, и сделал свой последний вдох на этом свете, забыв про всё вокруг. Больше меня ничего не волновало. Постепенная смерть всё же была страшным испытанием для меня. Но то, что было дальше, я не мог представить. Голова закружилась, тело уже почти онемело, и я потерял сознание, уже навсегда уйдя в нетленный и неторопливый мир смерти самым непринуждающим к пыткам путём. Кровь продолжала течь по противогазу, что я так и не успел снять …
|
| |
| |
